Первая запись в моей трудовой книжке: районная газета «Колхозная правда». Это самое что ни на есть сельское издание размещалось в одноэтажном деревянном доме со скрипучими ступеньками на самой окраине поселения. Рядом находилась больница, а дальше — лес. В XIII веке здесь была построена крепость. Далёкие предки выбрали для неё место с учётом недоступности. С одной стороны — высокий крутой берег Сухоны, а с трёх остальных — непроходимый лес и болота.
Мы с подругой приехали сюда по распределению после окончания журфака МГУ. Как коренные столичные жительницы, имевшие о деревне общие представления, с трудом привыкали к сельскому быту. Во-первых, здесь отсутствовало такое понятие, как транспорт. И нам, работающим в режиме постоянных командировок, приходилось надеяться только на собственные ноги, летом — ещё и на лодку, зимой — на лыжи. Порой набиралось до 25 километров в день. Для старожилов это считалось нормальным. Не пугал их и густой лес, и вой перекликающихся вдалеке волков. Но лично я боялась и воды, и леса, и волков. Во-вторых, и это, пожалуй, самое главное, мы совершенно не знали сельскую тематику. Придёшь, бывало, на ферму с заданием написать про надои молока, а доярки показывают на дырявую крышу коровника. Такая ситуация угнетала.
Чтобы не выглядеть наивной беспомощной девчонкой, повысить собственную самооценку и не уронить авторитет газеты, я, например, посчитала нужным, прежде чем писать свои заметки, поработать наравне со своими героями на фермах и скотных дворах. Естественно, поначалу в качестве подсобницы, поскольку ничего другого не умела. Более профессиональные навыки приобрела потом. Это была очень трудная жизнь, и физически, и эмоционально. К сожалению или к счастью, я не стала сельским журналистом. Городские корни вернули к себе. Но то время осталось в душе как одно большое неправдоподобное страдание, для описания которого до сих пор не могу найти точных слов и образов. Но, как поётся в одной песне, ничто на земле не проходит бесследно.
Так случилось, что спустя много лет уже в редакции журнала «Наша жизнь» мне пришлось вновь заняться сельскохозяйственной тематикой. Это были 80-е годы, когда страна по призыву ЦК КПСС реализовывала Продовольственную программу. Для Общества слепых это тоже была актуальная проблема. Накануне проведённая перепись выявила большое количество инвалидов по зрению, живущих в деревне и желающих работать именно в сельской местности. В связи с этим очередной пленум ЦП ВОС обратил особое внимание на эту категорию населения и рекомендовал местным правлениям составить специальные планы по их трудоустройству. О серьёзности подхода к вопросу говорил и тот факт, что сотрудники ЦИЭТИНа приступили к изучению трудовых возможностей незрячих села и подумывали о целесообразности создания ШВТС сельскохозяйственного профиля. Для руководителей территориальных организаций, которые успешно решат задачу, был установлен поощрительный фонд. Ну, а нам, журналистам, предстояло обеспечить информационную поддержку процесса. В редакции «Нашей жизни» это поручили и мне.
Поначалу я напряглась — вспомнилось былое. Но потом даже стало интересно окунуться в забытую стихию, тем более тема знакомая, я знала, куда и зачем надо идти, о чём спрашивать и как социально важную проблему не превратить в кампанейщину. Бесспорно, по этой теме работали и другие сотрудники редакции, например, Леонид Никитин, Татьяна Федотова, но в данном случае пишу, исходя из личных впечатлений.
Что помнится из тех времен? Прежде всего, конечно, поездки по деревням, встречи с людьми и та заинтересованность, с которой они отнеслись к Продовольственной программе. Во многих территориальных организациях проходили собрания, незрячие изъявляли желание активнее работать в личных подсобных хозяйствах, заключали договоры с колхозами и совхозами на выращивание молодняка, сдавали государству излишки собранной на собственных огородах продукции. Результаты командировок радовали. Организационные трудности встречались. Но не так часто. Понятно, без пеших переходов из деревни в деревню по разбитым сельским дорогам не обходилось, но, в основном, председатели правлений отдавали в распоряжение корреспондентов персональные автомобили, так что перемещались мы и с ветерком, и с комфортом.
Что и кого мы искали? Прежде всего, конечно, положительные примеры. Однако незрячие в деревнях жили по-разному, в зависимости от условий и возможностей. Некоторые инвалиды свои претензии к миру и мечты о счастье прятали в тёмных углах полуразвалившихся изб, пребывая в состоянии глубокого одиночества. От них невозможно было уйти просто так. Мы беседовали часами, хотелось сказать им тёплые добрые слова, побольше расспросить о житье-бытье. Если нужно, обращались в сельсоветы, просили помочь, а потом подсказывали председателям ТПО адреса, куда надо заглядывать почаще.
Конечно, эти встречи не проходили бесследно. Почему люди становятся жертвами обстоятельств? Вопрос возникал постоянно. На него нельзя было ответить однозначно. Он требовал консультаций с психологами и философами. Понятно, что героями журнальных публикаций в то горячее время становились не эти тихие люди со своей печалью, а рукастые, смекалистые восовцы, которые и так без дела не сидели, но, узнав о политике развития сельского хозяйства, активизировались в полную силу.
Помню Макара Семёновича Воронина из деревни Томаровка Белгородской области. Мы ездили к нему вместе с заместителем председателя Белгородского правления Владимиром Григорьевичем Дадаловым. Муж и жена Воронины встретили нас хлебом-солью, угощали холодцом, помидорами, картошкой. Потом Макар Семёнович рассказал о себе. Он — сын орловского крестьянина, Участник Курской битвы. Зрение потерял на войне. Любит землю, на которой родился и которую защищал от врагов. С детства приучен к сельскому труду. Умеет косить. Дрова сам колет, бурак носит из подвала. Чугун на печке закипит — повыше поставит. Полоть не может, готовить тоже. Но сам консервирует. Рассказывал также, что и как нужно сеять по картофельному полю, чтобы потом урожай медведка не съела, а плод получился вкусным и крахмалистым. В общем, несмотря на слепоту, ему до всего было дело, и он считался настоящим хозяином в доме. А прославился Макар Семёнович своей кроличьей фермой. Она у него тогда процветала на удивление и зависть всем зрячим. Признался, что давно думал о ней, но решился создать только после того, как услышал по телевизору информацию о пользе, которую может принести стране один кроликовод. Прикинул: если каждый член их Борисовской группы сдаст государству по 300 кг мяса, то очень многих людей можно накормить. Вступил в Общество кролиководов. Там ему подарили брошюру «Как разводить кроликов». Изучил её, в феврале приступил к разведению, а к осени уже сдал 355 кг мяса. Похвастался, что у него пять кроликоматок, к весне будет 120–130 крольчат. Уже заготовил несколько этажей клеток. Делает их сам, хотя общество кролиководов обеспечивает ими. Но берёт там только решётки, а остальное мастерит по собственному проекту. Корытца для воды тоже вытачивает сам. На вопрос, трудно ли ему, ответил афоризмом: работа в тягость не бывает. Кормит животных овощами со своего огорода. Но в целом кормами его обеспечивают. Сказал, что уход за кроликами минимальный. Доступен незрячим. Надо всего лишь воды в корытца налить и еды побольше положить, особенно на ночь.
Макар Семёнович выращивал также поросят по договору с колхозом. Одного, откормленного до 100 кг, уже продал колхозу, а второго оставил себе. Условия очень хорошие, тем более что корма ему привозили. Но Воронин их не брал. У него от кроликов оставалось много. Макар Семёнович запомнился деятельным, ответственным человеком, и материал о нём писался легко. А после публикации многие восовцы тоже пошли в кролиководы.
Что важно было нам, журналистам? Не только найти пример для подражания, но и изучить реальную ситуацию, определить отношение самих незрячих к предстоящим переменам. А они состояли в том, чтобы сделать трудоустройство селян целенаправленным и гарантированным, как в городе. Допустим, пришёл человек в центр занятости, оставил заявку, а ему через несколько дней направление на работу выдали или рекомендации и помощь в развитии личного подсобного хозяйства оказали. Тогда в этих вопросах была «целина», но под контролем общественного интереса она потихоньку распахивалась.
В красивом селе Спас-Загорье Калужской области я познакомилась с двумя незрячими работягами — Сергеем Владимировичем Чукановым и Прохором Исааковичем Бецем. Был жаркий день конца лета. Сергей Владимирович помогал жене и дочери убирать картофель, носил его вёдрами и пересыпал в мешки. А Прохор Исаакович косил ботву на огороде. Сказал, что убирать картофель рано, на дворе солнышко, пусть ещё немного погреется. Они оба жили в семье. Но обузой не были. По мере возможности помогали в хозяйстве. На Чуканове была забота о домашних животных, он кормил поросят, доил корову. А Бец полностью обрабатывал участок, следил за скотиной. Они с удовольствием порассуждали о возможностях трудоустройства незрячих на селе. Сказали, что в их ТПО некоторые инвалиды по зрению по договору с колхозом и совхозом работают шорниками, плетут корзины, делают лопаты, отбивают косы. Сергей Владимирович тоже, было, заключил такой договор, но потом от него отказался, поскольку обещали привозить продукцию на дом и забирать готовую обратно, но не стали. То же самое и с корзинами. Мог бы плести их, но самостоятельно заготавливать лозняк зрение не позволяет. У Беца тоже с договором ничего не вышло. Он умеет косы отбивать, даже сделал специальный станочек для этого. И так наловчился, что не глядя отбивает. Даже нам продемонстрировал. В страдную пору к нему привозили косы со всей округи. А вот колхоз своё слово не сдержал. Не заплатил денег. Хотя особых обид на администрацию у них нет. Ведь если человек проявит настойчивость, всё равно работу дадут. Не одну, так другую. Так Чуканов согласился молоко принимать, а Бец сторожем, истопником был. В общем, где «прорыв», туда и направляли. Но в принципе им хотелось бы не на «прорыве» быть, а иметь постоянную работу. Например, в кузнице. А для того, чтобы всё это получилось, по мнению П. Беца и С. Чуканова, нужен системный подход. Например, контроль за трудоустройством со стороны восовских структур и их тесная связь с колхозом. Такой вывод они сделали, исходя из собственного опыта.
Чем были интересны такие встречи? Не только тем, что незрячие показывали, что умеют делать в своём хозяйстве, ценны были их советы, выводы, с учётом понимания, что речь идёт о важной проблеме, касающейся сотен других. Как правило, люди преображались, когда их спрашивали о том, что они думают о начинании, просили подсказать и, может быть, даже помочь делом. В них просыпалось чувство гражданской ответственности, что вызывало большое уважение.
В этом смысле примечательной была встреча с групоргом одной из территориальных организаций Псковского правления Иваном Николаевичем Яковлевым. Он жил в колхозе. Но, судя по инфраструктуре, очень продвинутом. Кругом блочные двухэтажные дома, ни одной деревянной избы, широкая асфальтированная улица. Правда, всего одна, зато шикарная. Своя школа, больница, дом культуры, несколько магазинов, столовая. Иван Николаевич с женой занимали трёхкомнатную квартиру в двухэтажном доме. Узнав, зачем к нему пожаловали из редакции, сразу сказал: «Трудно слепому в деревне. Со второй группой ещё могут оформить на работу, а с первой не возьмут. Да и что мы можем? Сельские работы тяжёлые». А дальше разговор был таким:
— Может, в полеводстве найдутся подходящие работы?
— Нет, куда ни пойдёшь, везде комбайны.
— А на уборку картофеля?
— На уборку школьников присылают.
— У вас в деревне много различных служб. Может, там посмотреть?
— Не найти и там. Раньше сторожами инвалиды работали, а сейчас этой должности нет.
— Но ведь есть же работающие среди инвалидов первой группы?
— Это, как правило, те, у кого имеется остаток зрения.
Иван Николаевич сказал, что сам он работает истопником, но официально на эту должность оформлена жена, хотя всё село знает, кто на самом деле топит баню. Дело для него знакомое. Отец истопником был, а он мальчишкой помогал ему. Секреты профессии освоил с детства. Неудивительно, что сейчас самый известный истопник в округе. Дорогу к его дому нам вызвались показать сразу человек десять.
Иван Николаевич — сельский житель. Зрения нет совсем. Пробовал работать на УПП, не прижился, к надомной работе тоже не приспособился. Земля тянула к себе. С большим удовольствием копался в огороде, носил корм поросятам, выгребал навоз из сарая. Правда, иногда выкапывал редиску вместо свёклы или шагал по посаженным грядкам. Даже грозный окрик жены не сердил его. Он был здесь дома. Но без постоянной работы жить не мог. Не раз обращался к председателю колхоза, в сельсовет, но ему говорили: «Ты — слепой, работы для тебя нет». В общем, на себе убедился, что руководители хозяйств не доверяют незрячим, боятся ответственности за них. Так что ситуация безвыходная.
Чтобы выбраться из тупика, я попробовала задать Ивану Николаевичу провокационный вопрос:
— А если бы вам дали задание трудоустроить группу тотально незрячих людей, что бы вы стали делать?
— При нынешних возможностях всю группу назад бы отослал по своим избам, — ответил он.
— А какие нужны возможности, чтобы не отсылать?
И вот тут-то в нём проснулся умный и неравнодушный хозяйственник:
— Можно кое-что организовать. Например, нашему хозяйству мётлы нужны, а скотницам — корзины. Но мётлы заказываем на стороне. А для корзин нет материалов. Почему бы не создать межколхозные мастерские по производству мётел, корзин? И ещё. Если бы в колхозах были свои заводы, велась переработка овощей и фруктов, то и мы, незрячие, могли бы подключиться к производству.
Предложение было очень толковым, особенно в свете того реформирования, к которому готовилось сельское хозяйство в рамках Продовольственной программы. Лишний раз убедилась, насколько мудры люди из глубинки, они чувствуют проблему изнутри. Жаль, что власти и тогда, и сейчас их не всегда слышат.
Эта публикация тоже вызвала оживлённые отклики. Люди писали, что готовы трудиться, работа даёт и деньги, и ощущение социальной полноценности, повышает личный престиж, называли отрасли, в которых можно применять труд незрячих. Это птицеводство, овощеводство, кролиководство, тепличное хозяйство. При этом они подтверждали, что, действительно, тотально слепым в деревне получить работу сложно. А когда они начинают помогать родственникам, то это вызывает недовольство руководства. Так, в колхозе «Рассвет» Тверской области незрячий муж помогал жене, работающей на ферме, подавал солому на телегу, носил вёдра с водой, раздавал корм животным. Но зоотехник, увидев это, прогнала его, сказав, что колхоз не собирается отвечать за его возможные травмы.
Что же делать? Председатель Ракитянской территориальной первичной организации Белгородского правления Василий Яковлевич Рожков при поддержке заместителя председателя Белгородского правления Владимира Григорьевича Дадалова провёл выборочный опрос по данной теме. Вместе они пришли к такому выводу: живут члены ВОС в деревнях неплохо, имеют огороды, подсобные хозяйства, сады. Квартиры у них не хуже городских. В быту, в основном, реабилитированы. Так, незрячая Евдокия Антоновна Иващенко умеет прясть, ткать, топить печку, ухаживать за скотом, выполнять все работы по дому и приглядывать за маленьким внуком. Григорий Кириллович Крисанов, учитель пения из колхоза имени Свердлова, тоже инвалид без остаточного зрения, колет дрова, складывает их, носит воду из колодца на коромысле. Вырезал на коромысле ямочку поглубже, чтобы вёдра не соскакивали. Есть совершенно слепой, который сам делает электрическую проводку в доме. Это Николай Николаевич Белашов. Но все эти умелые люди мечтают о постоянной занятости в коллективном хозяйстве.
Председатель ТПО В. Рожков добился, чтоб в колхозе за инвалидами были закреплены следующие работы: подвозка продуктов питания механизаторам, охрана строительных площадок и дворов, сбор молока, музыкальное обслуживание в домах культуры. Но это, в основном, для восовцев со второй группой. А вот с тотальниками сложнее. Им надо было подобрать такой профиль, который бы обеспечивал их занятость в современном механизированном сельском хозяйстве.
Но какой конкретно? Чтобы получить вразумительный ответ на этот вопрос, редакция нашего журнала решила провести собственный эксперимент. Заместитель председателя Калужского правления П. Цыганова и председатель Малоярославецкой ТПО А. Барабанов по нашей просьбе договорились с директором овощеводческой теплицы совхоза «Кривская» и пригласили членов ВОС М. Вьюгина, М. Герасименко, А. Гаврилова, знакомых с сельхозработами, принять участие в эксперименте.
И вот мы на месте. Встретила нас агроном Валентина Ивановна Травкина. Теплица занимала 79 соток. Это немного. Обслуживали её 20 человек. В теплице шёл ремонт, поэтому она работала не на полную мощность. На грядках рос зелёный лук, в торфяных горшочках набирала силу рассада огурцов, под которую в пяти из семи блоков велась обработка почвы. Валентина Ивановна сначала подумала, что мы пришли на экскурсию, а когда поняла, что хотим проверить, могут ли незрячие работать в такой теплице, сразу сказала, что не смогут, подтвердив бытующее в обществе недоверие к их возможностям. На вопрос, почему, замялась: у нас сложно. Александр Афанасьевич пошутил, показывая на Марию Михайловну Герасименко: «Возьмете? Вот вам работница». Агроном оценивающе посмотрела на женщину и отрезала: «Нет, вакансий у нас не бывает». Так, собственно, поступают все руководители хозяйств. Не хотят иметь дело с незрячими.
Перешли в блок, заставленный торфоперегнойными горшочками. Их было более 2000. Они делаются с помощью специальных металлических форм. Небольшая форма, напоминающая перевёрнутый колокол, заполнется специальной смесью. Когда она застынет, её рукояткой выталкивают наружу. Это как в детской игре в «куличики». Алексей Иванович Гаврилов взял в руки форму, попробовал, как она работает, сказал, что это несложно. Незрячие могли бы делать такие горшочки. Затем надо было посадить семена огурцов, по одному на горшочек. Эту работу попробовала выполнить Герасименко. Сказала, что даже на ощупь это очень легко. Только непонятно, как делать прищипку огурцов, но и этому, наверное, можно научиться. В блоке № 2 рос лук. Здесь члены ВОС тоже попробовали всё своими руками. Согласились, что высаживать и выращивать лук ещё проще, чем огурцы. А вот в блоке, где велась обработка почвы, они приуныли. Только что привезли навоз, его носили на носилках, раскидывали по всему участку. Конечно, людям с проблемами зрения эти работы противопоказаны. Не решились они заняться и подкормкой рассады — надо иметь дело с химическими веществами. Агроном объяснила, что у них бригадный метод работы. Например, есть звенья пчеловодов, звенья по техническому обслуживанию. Наши незрячие тут же заявили, что не смогли бы работать в бригаде со зрячими. Не угнаться за ними. Возникнут конфликты. «А если создать бригаду незрячих овощеводов?» — предложила М. Герасименко. «Интересная идея, — поддержал М. Вьюгин. — Можно построить теплицу на долевых началах с совхозом. Затраты окупятся через 4–5 лет». Но здесь много других проблем. Прежде всего, как собрать незрячих в одном месте? Переселять? Сторонники консервативной точки зрения и авторы смелых актуальных идей в ходе эксперимента не смогли прийти к единому решению.
Этот материал получил много откликов. Интерес к проблеме был так высок, что читатели просили в школах восстановления трудоспособности открыть курсы по социальной реабилитации и профессиональному обучению незрячих, проживающих на селе. Кстати, сейчас в учебных программах ЦРС появились группы профессионального обучения, в том числе некоторым сельским специальностям. Самое интересное, что тогда, в восьмидесятых, все предложения с мест обсуждались на пленумах ЦП ВОС, и при таком отношении была надежда, что, в конце концов, проблема вырулит на что-то конкретное. Будут созданы учреждения надомного труда для сельскохозяйственных работ, появятся свои заводики по переработке сельхозпродукции, свои теплицы и фермы на базе совхозов и, может быть, даже совместные с ними. Ведь зарубежный опыт был.
Но, к сожалению, случилась «перестройка». Хорошие идеи ушли в слова. А потом наступили 90-е годы, которые разрушили всё сельское хозяйство в стране и, как следствие, полезные начинания восовцев. А жаль! Жизнь могла бы пойти совсем по другому сценарию, кстати, не самому худшему. Сейчас же мы говорим о том периоде как об уже подзабытом экзамене на гражданственность, а для журналистов — ещё и на профессиональную ответственность. Но из песни слова не выкинешь.
Страницу истории можно пролистать, а можно в неё и вчитаться. В апреле 2014 года журналу «Наша жизнь» исполняется 90 лет. То, о чём я рассказала, конечно, его история, но ещё не поросшая мхом, и до сих пор милая моему сердцу. Надеюсь, что не только моему, но и всех, кто прикоснулся к этой теме.
Валентина Кириллова
Вот уже и 90 лет нашему главному восовскому журналу. Как-то не верится! Ведь вроде бы совсем недавно мы отмечали его 80-летие, даже был проведён литературный конкурс в честь этого события, на котором я, к своему удивлению, занял одно из призовых мест за рассказ «Надо жить!» И вот уже 10 лет позади. Как быстро летит время…
Впервые я взял в руки журнал более полувека тому назад будучи учеником Пермской школы для слепых, и с тех пор с ним не расстаюсь. А первая моя короткая информация была напечатана в нём весной 1970 года вроде бы совершенно случайно! В те годы я, рабочий Пермского УПП № 2, учился в областной очно-заочной школе для слепых и слабовидящих. После очередного школьного сочинения преподаватель русского языка и литературы Ф. Пигалева предложила мне: «Володя, не попробовать ли тебе свои силы в качестве корреспондента? Напиши в «Нашу жизнь» о том, как у нас в школе прошла читательская конференция по книге А. Черкасова «А до смерти — целая жизнь». Недолго думая, я написал брайлевское письмо, оно появилось в печати в рубрике «От края до края». Вот так неожиданно и началось моё сотрудничество с этим изданием, которое продолжается уже более 40 лет! Сначала писал короткие заметки и информации, а в 1977 году впервые подготовил очерк об инвалиде ВОВ, бывшем санинструкторе гвардейского артиллерийского полка, активистке УПП А. Кобелевой. Тему для материала мне подсказала работница бригады клеевой коробки, в которой я трудился, инвалид по зрению Маргарита Кудрина, она же и познакомила меня с ветераном войны для сбора материала. Очерк назывался «…Медаль за бой, медаль за труд».
Но основное внимание в своих публикациях я уделял слепоглухим. Так, в материале «Трудное счастье», опубликованном в № 5 за 1988 год, речь шла о проблемах в работе с ними. Материал заканчивался строками: «Как сложатся в дальнейшем судьбы слепоглухих на территории России? Очень хочется надеяться на лучшие времена…» В редакционном комментарии было сказано, что «Вопрос поставлен принципиально — о милосердии, о том, что в новых условиях надо более эффективно решать проблемы этой категории граждан. Речь идёт о жизни, о справедливости…» Редакция обратилась к читателям с призывом высказать мнения по данной публикации. К сожалению, отклики так и не поступили!
Как бы сейчас, спустя 25 лет, я ответил на поставленный в конце статьи вопрос? Определённые сдвиги имеются, хотя сделано не так уж много. Так, например, в Сарапуле живут и трудятся более 40 слепоглухих, для которых созданы все условия. В 1992 году появилась новая организация — «Общество социальной поддержки слепоглухих «Эльвира», которой бессменно на протяжении более 20 лет руководит С. Сироткин. Отделения этой организации зарегистрированы в 16 регионах РФ, из которых самые многочисленные и активные только пять: Московское, Санкт-Петербургское, Пермское, Удмуртское и Челябинское. Об остальных мне мало что известно, к тому же на учёте в большинстве из них не наберётся и десяти человек! В 1993 году на базе Волоколамского ЦРС было открыто отделение для слепоглухих, где в каждый заезд под руководством опытных специалистов проходят элементарную реабилитацию два инвалида по зрению и слуху. А всего за 20 лет существования этого уникального отделения, которым руководит А. Полывяная, там обучились более полутора сотен слепоглухих. Всё это стало возможным благодаря неутомимой подвижнической деятельности С. Сироткина и его безвременно ушедшей из жизни супруги Э. Шакеновой, именем которой и названа организация «Эльвира». А совсем недавно, осенью прошлого года, в деревне Пучково, что под Троицком, который вошёл в административные границы новой Москвы, церковь Казанской иконы Божией Матери передала слепоглухим в безвозмездное пользование добротный 3-этажный бревенчатый дом, в котором будут организованы курсы по реабилитации этой категории инвалидов. Пользуясь случаем, хотелось бы от имени всех слепоглухих через журнал поблагодарить священника, отца Льва, который много лет по доброте душевной бескорыстно помогает «Эльвире». К сожалению, активизации работы препятствует отсутствие юридической базы и прежде всего закона о статусе слепоглухих!
Приятно отметить, что среди авторов «НЖ» есть и мои друзья. С москвичкой Леночкой Волох мы знакомы более 30 лет. Меня порой поражает, как эта маленькая хрупкая женщина, немало пережившая, не только сама борется с недугом, но ещё и других старается поддерживать морально! Именно по её инициативе в середине 90-х годов была создана рубрика «Рука — в руке», первой ведущей которой она и стала. Эта рубрика и поныне существует, хотя и редко выходит. Леночка — не только неплохой прозаик, но ещё и лирик — пишет чудесные стихи! Наталья Кремнёва тоже начала заниматься журналистикой именно на страницах «НЖ», а затем создала и вот уже более 10 лет бессменно редактирует журнал для слепоглухих «Ваш собеседник», объединив вокруг себя людей неравнодушных, талантливых. У журнала, который выходит раз в квартал и распространяется бесплатно, большой авторский актив. С ним сотрудничают и профессиональные журналисты.
С Владимиром Елфимовым из Новосибирска мы знакомы тоже почти 30 лет, и именно я посоветовал ему писать в «НЖ». Восхищает его высокий интеллект и знание человеческой психологии, да притом у Володи золотые руки, о таких обычно говорят: «Блоху подкуёт!». Вместе с женой Леной они вырастили и воспитали двух прекрасных дочерей, дав им высшее образование. Кстати, о нём был очерк бывшего неслышащего реабилитолога Пермского клуба «Говорящие руки» и журналистки Нины Зубовой «Сибирский Ермак» в «НЖ» № 10 за 2004 год. Именно с лёгкой руки Зубовой друзья и прозвали Володю Ермаком. А несколько лет назад у «НЖ» появился новый автор — Наталья Залевская из Челябинска. Впервые я лично познакомился с Наташей в июне 2012 года в Ижевске на проходившей там конференции «Эльвиры» и сразу проникся уважением к этой симпатичной, стройной, общительной блондинке, с лица которой никогда не сходит улыбка. С тех пор у нас завязалась переписка по электронной почте. Наташа — ещё и талантливая певица, прекрасно исполняет песни на жестовом языке, на сцене держится свободно, непринуждённо, зрители даже и не подозревают, что артистка — полностью незрячая! Наташа является лауреатом и дипломантом ряда смотров и конкурсов жестовой песни. У неё также двое взрослых детей, которые во всём помогают родителям. Вот такие незаурядные люди и являются авторами «НЖ»…
На страницах журнала нередко встречаются публикации, которые невозможно читать без слёз, волнения и душевных переживаний за героев. Например, очерк журналистки «НЖ» Валентины Кирилловой «По себе знаю», опубликованный в 12-м номере за 2012 год. Или статья Ирины Барановой «История необычной семьи», напечатанная в № 2 за 2013 год в рубрике «Рука — в руке». Это рассказ о трагической судьбе супружеской пары Николая и Ани. Двое молодых людей из Рассказова встретились, полюбили друг друга и поженились, у них родились двое сыновей, но тоже глухие. Со временем Николай и Аня ещё и ослепли. У них типичный синдром Ушера, при котором постепенно теряется и зрение. В итоге супруги оказались совершенно беспомощными! К счастью, родственники не бросили их на произвол судьбы: сёстры Николая поделили их между собой и ухаживают. Но супруги разлучены, да и родным нелегко с такими инвалидами, к тому же жилищно-бытовые условия плохие, а получить хорошее жильё вряд ли получится — очередь слишком большая! Очень тяжело было читать такое, душа болела за несчастных супругов, у которых нет возможности воссоединиться и жить нормальной человеческой жизнью! А ведь давно ходят разговоры о необходимости открытия в России Центра независимого проживания слепоглухих, где они могли бы не просто существовать, но и создавать семьи, трудиться и быть полезными людям! Но это всего лишь разговоры, дальше дело пока не сдвинулось! А ведь таких, как супруги Николай и Анна, в России немало.
Неплохо бы возродить ранее существовавшую в журнале рубрику «По следам наших выступлений», в которой читателей информировали бы о том, как сложилась дальнейшая судьба героев таких вот грустных материалов, и откликнулись ли на критические выступления чиновники.
За более чем полувековую дружбу с «НЖ» я хорошо запомнил фамилии многих бывших редакторов, журналистов: Ф. Шоева, Е. Агеева, В. Александрова, М. Бирючкова, А. Притчиной, П. Суперфина, В. Лукши, Л. Нежинской, Г. Угорской и многих других. Одних уже нет в живых, другие по разным причинам ушли из издания, но память о них навсегда сохранится в моём сердце!
В канун 90-летия «НЖ» хочется от души поздравить коллектив редакции, его авторов и всех читателей с юбилеем и пожелать творческих успехов, здоровья и благополучия!
Владимир Рачкин
Пермь
Журнал «Наша жизнь» № 4 (2014 г.)